Наконец сидящий у стены мужчина открыл глаза.

«Защитник… Защитница веры. Удивительно, но так правильно…»

Бездонные, не имеющие зрачка глаза больше всего напоминали мне взгляд моей своенравной покровительницы. Восставший из мертвых не разжимал губ, и я подозревала, что даже если это произойдет – звука не будет.

«Верно. Ато помнит то, каким я был, но она не может изменить то, каким я стал. Добро пожаловать, защитница, в последнее пристанище Коррина, возлюбленного богини и проклятого ею же», – торжественно и печально прозвучал в моей голове голос моего предшественника.

Я, почувствовав, как голова вдруг закружилась, села на пол прямо там, где стояла. Конечно, я ждала именно этой встречи, но почему-то представляла ее совсем не так. Представляла что-то вроде беседы с призраком мудрого старца, но никак не…

«Мне не больно. Я давно ничего не чувствую, защитница. Сила есть лишь в глазах, остальное – не более чем видимость. Но отрадно знать, что твое сердце еще не очерствело», – с теплотой в голосе произнес Коррин, пока я, справляясь с первым шоком, пыталась собраться с мыслями и определить, что же необходимо узнать в первую очередь.

– Почему ты сказал, что проклят ею? Почему я не чувствую здесь ее присутствия, и даже мой знак…

«Она прокляла меня тем, что сделала своим защитником. Я был рад служить ей, воспевать ее красоту и добродетель. Я был избран ею и вознесен, я был ее возлюбленным, смертным, которому удалось прикоснуться к богине… А потом стал ее верным палачом, слишком поздно поняв, где грань между любовью ко мне и любовью к власти».

Я молчала, слишком ошеломленная, чтобы задавать еще какие-то вопросы, но Коррин, очевидно, был готов взять нить разговора в свои руки.

«Я создал это место как крепость и тюрьму. Я инсценировал свою смерть, напоил свой меч собственной кровью и бросил его рядом с телом того несчастного, что стал моей последней жертвой. Сотни лет я ждал тебя, мое видение, мое пророчество, мое избавление и надежду. И теперь ты здесь».

Ужасная мысль пронзила меня от макушки до пят. Я даже не успела открыть рот, чтобы озвучить ее, как голос в моей голове засмеялся – тихо, мягко и понимающе.

«Нет, не бойся, защитница. Ты та, кого я видел в пророчестве, я знаю это, потому что я видел не тело, а дух. Его нельзя перепутать, и тебе, гостья из иного мира, было суждено оказаться здесь».

Чувствуя смущение оттого, что меня читают, словно открытую книгу, и облегчение, что не вызвала ярость своего далекого предшественника, я чуть успокоилась и постаралась сосредоточиться.

– Что я должна сделать?

«Освободить иларов, которых я запер вместе с собой».

– Ила… Водный народ! Но как? Подожди, запер вместе с собой? Они тут с тобой…

«Да, более полутора тысяч лет они заперты в этом озере по вине моей невнимательности и торопливости. Я продлил их жизнь, я создал для них целый мир, превратив мертвое каменистое дно в целые леса водорослей и кораллов, воплотив весь привычный им мир. Я был молод и не готов отступать от плана, хоть все же и отступил от него. А теперь они живут воспоминаниями о своем мире, о бесконечных просторах океана, от которого я отсек их… Я изменил их своей Ато, они стали мудрее, чем были, стали больше людьми, чем рыбами, но они прожили все это время в ожидании свободы, и я скажу тебе, как ее дать им».

Меня пробила дрожь.

– Прожили полторы тысячи лет… это не потомки тех, кого ты запер, это они сами?!

«Да. Я изменил их. Они не приносят потомство, пока живут здесь, в заточении. Все изменится, когда они выйдут на свободу».

Пока я пыталась осмыслить и как-то разложить, оценить сей факт в собственной шаткой системе моральных ценностей, Коррин молчал, давая мне время переварить всю ту информацию, что свалилась на меня.

– Л-ладно, я поняла. Освободить иларов, как это сделать – ты скажешь. А что еще? – наконец обрела дар речи я.

«Выжить. Сделать выбор», – лаконично ответил мне мой предшественник. Я подождала некоторое время для приличия, ожидая продолжения, но его так и не последовало.

– Это шутка такая?

«Нет. Я серьезен. Пойми, защитница, там, где речь идет о судьбах богов, предвидение бессильно. Судьба что тканое полотно – пласты реальностей идут один под другим, и каждый из них имеет еще десятки путей-нитей, причудливо окрашенных и складывающихся в единый орнамент. Мне удалось найти точку, где все нити оказались окрашены в один цвет, и там я увидел тебя, входящую в мою тогда еще несуществующую тюрьму. Я понял, что должен сделать. Понял, что должен сберечь свои знания и мысли для тебя, не дать своей возлюбленной стереть их… Но большего знать мне не дано. Я не знаю, какая судьба ждет тебя. Какую из множества судеб ты выберешь».

С тихим стоном я, согнув ноги в коленях, обхватила себя за голову, утыкаясь лицом в пахнущие солоноватой озерной водой штаны.

«Прости. Я могу ответить на другие вопросы, которые у тебя остались. Но времени у меня остается немного».

– Что произошло между тобой и… – Я осеклась, не решаясь произносить одно из божественных имен вслух, и тут же почувствовала одобрение такой предусмотрительности, исходящее от Коррина.

«Мой отец отдал меня в Орден, потому как от рождения я проявлял способности к манипулированию Ато. Чародеев он не любил, никто не хотел тогда с ними связываться, их было мало, они скрывались… Божеств было много. Храмов было много. Мы жили на землях, в которых почитали именно Ее. В храме я совершенствовался во владении Ато, и однажды, испытывая странное вдохновение, нарисовал портрет женщины. С этого все началось. Я не знаю, почему Она выбрала меня. Сейчас я думаю, что Ее забавляла моя искренняя вера, мое обожание и моя наивность. Но Она была не такой, какой ты Ее знаешь. Я помню, что Ее сердце было мягким, Она жаждала изменить мир, привнести в него порядок, искоренить несправедливость, стать защитой и утешением для тех, кто верил в Нее и кто любил Ее. Я любил Ее всем сердцем уже не как свое божество, а как женщину. А Она, казалось, любила меня… Когда пришел Дракон, я поклялся, что буду защищать Ее, пока не воцарится мир или пока я сам не паду в битве. Она наделила меня силой, а потом подарила меч. Тот меч, который висит у тебя на поясе. Я стал первым защитником веры, избранным для войны, и должен был стать последним. Таково было Ее желание…»

Коррин замолчал на несколько ударов сердца, а я вдруг поняла, что по моему лицу текут слезы. Столько боли, столько тоски и грусти было в голосе защитника веры из древности. Столько горькой любви к Ней, отравленной… чем?

«Властью. Силой. Опьяняющей вседозволенностью. Вот чем Она отравила меня, сама испив эту чашу с ядом до дна. Война была жестока, пришедший с юга чужак обладал силами, которых не было ни у кого… до того момента, пока не стало ясно, как он их обрел. Те боги, для которых цена оказалась слишком высока, пали, но и я и моя любимая верили, что эту цену можно уплатить, если цель будет достаточно весома. Подарить порядок и покой всему миру – что может быть более весомо?»